- Прибыли новые, свеженькие души. Ты со мной или побоишься испортить свой белоснежный балахон? – вертлявый человечек, облаченный в ярко алый, атласный камзол, с викторианским воротником, прищурил желтые глаза с кошачьими зрачками.
- С тобой, ты ж всеравно от меня не отстанешь, - с наигранным вздохом, сказал человек, облаченный в белые одежды, похожие на тогу римских императоров.
- Ты вот мне скажи, - не отставал от него красный человечек и теребил кончик своего хвоста, - ты можешь хоть раз нормально одеться? Ну что это за вид? Почему я должен за тебя краснеть века напролет? Может подогнать тебе что-то от Версаче? Нет? Гуччи? Тоже нет?! Лагерфельд?
- Перестань, ты же знаешь, что я просто люблю белый цвет, не хочу, чтобы какие-то одежды меня сковывали в движениях. Да и не для меня весь этот пафос, выряжайся сам во что пожелаешь, только оставь меня в покое.
- Ну хорошо-хорошо. Только, пожалуйста, пони о том, что у меня сегодня ночью вечеринка, так что не разводи свою любимую тягомотину, давай все сделаем по быстрому: этих в ад, этих в рай, всех красивых девочек только в ад, надо же кому-то развлекать моих гостей?
Две фигуры, переговариваясь, прошли под мраморными сводами коридора и дошли до высоких двухстворчатых дверей.
Черт распахнул двери и пропустил Бога вперед. В освещенной свечами комнате было восемь человек, которые сидели на деревянных стульях, перед двумя тронами, инкрустированными золотом и драгоценными камнями. Из комнаты вели еще две двери: одна сделанная из огнеупорного железа, вторая – из горного хрусталя, сверкающего своими гранями в пламени свечей.
- Поздравляю! Вы умерли! – провозгласил черт и запрыгнул на свой трон.
Едва прозрачная завеса сдвинулась со своего места, как сидевший до этого безмолвным изваянием Лесник, ринулся вперед с воинственным кличем, размахивая огромным топором. Он со свистом рассекая им воздух, подбежал к трону Черта, поднял топор двумя руками над головой и с силой опустил вниз.
- Убью! – проревел, нападающий.
- Помогите!!!, - взвизгнул Черт, едва успев увернуться топора и заскочив за кресло Бога, - Ты что, совсем спятил?! – продолжал голосить он, не забывая прятаться за спиной Бога.
Лесник с усилием выдернул топор из кресла, обломав часть подлокотника, и снова ринулся в атаку.
- Остановись! – тихий, но властный голос Бога, заставил нападавшего замереть на месте.
- В твоей душе не должно быть места для ненависти, даже к нему, - Бог взглядом показал на трясущегося мелкой дрожью Черта. – Посмотри на себя, ты могуч, силен, как медведь, но застилающая тебе глаза злоба и привела тебя сюда.
Странно смотрелись эти две фигуры: один черный, громадный и лохматый, действительно, напоминающий собой медведя гризли, другой – высокий, аккуратно подстриженный, одетый в сияющие белые одежды.
- Но он же Черт, он само зло и всю свою жизнь я посвятил борьбе с ним! – прохрипел Лесник.
- Отдохни, ты очень устал. Твоя борьба бессмысленна. Лучше бы ты посвятил свою жизнь служению мне, а не борьбе с ним. Я дам тебе время на раздумья…
- Ну уж нет! – красным вихрем взвился из-за трона Черт, - забирай его к себе. Он это заслужил, пусть этот буйный найдет свое счастье в твоих чертогах (кстати, классное слово). Топай в свой Рай, о котором ты так мечтал, - рявкнул, осмелевший Черт, но из-за спины Бога так и не вышел.
- Одра, дитя мое, теперь твоя очередь, - ласково позвал Бог.
- О, а вот и первые девочки для моей вечеринки, - промурлыкал Черт, оскаливаясь в приветливой улыбке.- Открой мне свое личико…
Заглянув в лицо женщины, Черт отпрянул.
- Да что ж ты страшная такая? – прошипел он, - я чуть заикой не остался.
- Какую Бог создал, - парировала Одра.
- Вот какую создал, пусть себе такую и забирает, - обиженный в лучших чувствах, Черт забрался на свой трон и, демонстративно, отвернулся.
Одра, не дожидаясь повторного приглашения, шагнула к хрустальным дверям.
- Следующий! – провозгласил Черт, сопроводив свой возглас театральным поклоном.
Невесомая пелена впустила к тронам хрупкую черноволосую девушку. Она была похожа на Белоснежку из мультфильма Уолта Диснея: белая кожа; нежно-розовый румянец на щеках; красные, красиво очерченные губы; вот только глаза, ее глаза совсем не походили на наивные очи Белоснежки. Два серо-голубых колодца, если они были зеркалом ее души, то там, в душе, царили холодный расчет и цинизм взрослой и умной женщины.
- Мадемуазель, позвольте поцеловать вашу ручку, - подскочил к ней Черт.
- Мадам, - хорошо поставленным голосом, поправила она его.
- Тем лучше, - хихикнул Черт, - прелюбодеяние – это мой самый любимый грех.
Отскочив к трону Бога, он быстро затараторил тому на ухо:
- Найди любой повод отправить ее в Ад, она станет украшением нашей вечеринки.
- Могу я, наконец, узнать, что здесь происходит?! – Бог и Черт вздрогнули от неожиданности, - Ну же! Вот ты, в красном камзоле, мерзко пахнущий серой и гарью, можешь мне объяснить, в чем дело?! Что я тут делаю?!
- Ой, нет, я передумал, - снова шепнул Богу Черт, - она твоя, - он обреченно поник головой,- ах, какая красота пропадает.
- Корона, дочь моя, - начал свою речь Бог.
- Ооо, еще один папуля, выискался, на мою голову! – насмешливо фыркнула девица, - Когда будешь оформлять завещание на мое имя? Или все блага – пара крыльев да нимб? – ее слова так и сочились сарказмом.
Бог стоял с открытым ртом, в полной растерянности.
- Она твоя, - бросил он Черту, едва обрел способность говорить.
- Ну уж нет! Я тебе сразу говорил, еще когда ты Еву создавал, что по рецепту, надо всего пол капли змеиного яда. А ты: «…Три, три…». Вот теперь сам и разбирайся.
- Мальчики, вы такие скучные, - протянул Корона, - хоть сигареткой угостите и кофе подайте.
- На землю! – единогласно решили Черт и Бог, - Назад к мужу!
Пышногрудая Кания выплыла к тронам. Золотой медальон лежал на этой самой груди, параллельно полу. Декольте было столь откровенно, что даже Черт слегка покраснел. Рубенсовские формы дополняли голубые глаза и золотистые локоны, спадающие на спину и плечи.
- Прикройся, дочь моя, - Бог протянул Кании платок.
- Совсем спятил, - запротестовал Черт, - разве можно прятать такую красоту? – он вертелся вокруг женщины, поедая ее желтыми глазищами.
- Спасибо, поблагодарила она Бога, - но я не хочу в Рай, хоть и заслужила его. В моей земной жизни итак все было слишком гладко и спокойно. Я прощала мужу и матери их шалости, а сама вела жизнь монашки, при таком-то теле. - Она приподняла ладонями и без того высокую грудь, Черт судорожно сглотнул.
- Теперь я хочу разврата и веселья, - Кания сделала упор на местоимении я.
Сказав это, она направилась к стальной двери.
Черт, как завороженный пошел следом за ней.
- Постой, мы еще не закончили, - мягко удержал его за плечо Бог.
Воздушная завеса колыхнулась, и Влукняж поднялся со своего стула. Это был коренастый человек с простым лицом крестьянина, добрыми глазами и копной волос цвета выгоревшей на солнце пшеницы. Весь вид его выражал спокойствие и даже какую-то тихую грусть. В распахнутом вороте рубахи видно было шнурок с нательным крестом. Влукняж опустился на колени перед тронами.
- Мдаааааа, - протянул Черт, скосив желтые глаза на стоящую на коленях фигуру, - тут и решать-то нечего: праведник, у него на лбу только круглой печати с такой надписью не хватает. Жизнь вел праведную, даже в футболе в его было все чистенько и гладенько. У меня сейчас живот сведет от такой праведности.
- Любезнейший, - подойдя к Влукняжу, Черт скроил самую брезгливую гримасу, - вам вон в ту сверкающую дверь.
Словно раздвинувшийся в стороны воздух, впустил высокого шатена, с карими глазами, щуплого телосложения.
- Проходи, сын мой, - приветствовал его Бог.
- Это Эколог, муж Кании, помнишь, она нам про него рассказывала? Да и я тебе говорил.
- Если все, о чем ты говорил, правда, то ему место в Аду. Проводи парня.
- Только этого, вечно ноющего и жалующегося на судьбу, мне и не хватало! – Черт, протестуя, замахал руками.
- Но он изменял жене со своей тещей! – негодуя, воздел руки к небу Бог.
- Да, а ты эту самую тещу видел?! – наседал на него Черт, -да она страшнее самого страшного смертного греха. За одно то, что он не дал ей пугать ночами людей на улицах и доводить до инфаркта ни в чем не повинных других мужиков, его надобно простить и принять в Рай! Кстати, у меня ж где-то есть ее фото, я им грешников пугаю – помогает лучше адского пламени и горячей смолы. Вот! – он под нос Богу фотографию.
- Страх Господень, - перекрестился Бог, - может его за такие муки причислить к лику святых?
Затем была Кмита. Длинноногая мулатка с надменным взглядом черных, чуть раскосых глаз. Чувственные губы выдавали ее мавританских предков. Одета она была в черный лаковый комбинезон, облегающий ее, как вторая кожа. Туфли, на тонкой шпильке, делали ее и без того длинные ноги, еще более длинными.
- Я уже просто весь горю от нетерпения и желания, - закатил янтарные глазищи Черт, - еще одна, на этот раз черная жемчужина, в мою коллекцию.
- Не торопись, - осадил его Бог.
- Тут и думать не о чем. У этой знойной красотки столько грехов и грешков, моими стараниями, - он победоносно осклабился, - сколько блох на бродячей собаке!
- Ты знаешь о ней все, кроме того, кроме того, что незадолго до смерти, она успела покаяться, принесла в дар женскому монастырю все свое имущество, даже сама хотела уйти в монастырь. Я прощаю ее. Ступай в Рай, дитя мое.
- Великолепно! – проскрежетал зубами Черт и, в досаде, метнул в сторону Богу огненный шар.
Легко отведя огонь, Бог усмехнулся в седую бороду.
- На сцену приглашается Авиа! – Черт уже томился в ожидании вечеринки.
Прозрачный полог впустил паренька в порванных джинсах и кожаной куртке, надетой прямо на голое тело. Ее распахнутые полы являли взору загорелую, покрытую татуировками грудь. Темные очки, в дорогой оправе, надежно прятали его глаза. Модно подстриженные волосы пахли дорогим парфюмом. Авиа курил и, судя по запаху, это были не просто сигареты.
- Он твой, - печально сказал Бог, - все, что его интересует в жизни – это женщины, деньги, спиртное и марихуана. Даже работа менеджером футбольного клуба, которую я помог ему получить, ни чему его не научила. Он только проматывает свою зарплату, совсем не занимаясь командой.
- Эй, парень, - развязно хлопнул того по плечу Черт, - тебе вон в ту железную дверь.
+0
